Ёж, во даёшь!

Я не помню, откуда взялся этот ёж, но он жил с нами. Честно говоря, я не знаю даже, когда именно он стал полноправным жильцом нашей коммуналки. С виду это был самый обыкновенный ёж: остренький носик, серо-бело-чёрные колючки на белом пуху вокруг приятной мордочки. А, и тоненькие лапки, ага, которые топают как слоновые. Ночью. А днём он перемещался по полу клубком, шоркая колючками, охая, ахая и пыхтя. Вот и сейчас он подкатился к моим ногам, сел на пятую точку опоры, вытянул ножки в разные стороны и тянет передние лапки ко мне, сделав жалобную моську. Ну, конечно, он хочет на ручки. Как вот ему отказать?
- Ну пойдём, прогуляемся по коридору.
- Фыр.
Выходим мы за дверь моей комнаты, а там... Там она!
- Фыр-фр-фры... - И он задёргал лапками, завертел носиком и так и смотрит в сторону моей невесты.
Опускаю его на пол... Надо же было попроситься на ручки, чтобы меньше минуты посидеть спокойно?! И вот он покатился к уже распахнувшей свои объятия Лизе. Колбаской покатился. То есть боком - вытянув лапки. И прямо к ней в ладошки. Хоп! Ну, вы знаете, как ёжики, лёжа на спине, дрыгают лапками, когда им чешут пузико, да? Утипупи-фры-фыр-фыр... И вдруг! Всё. Он что-то учуял. Уши навострил. Острый нос направил на дверь. Ему надо туда. Притаился и ждёт.
Мы вошли в комнату Лизы. Девушка она аккуратная, хозяйственная... А красивая какая! В общем, самая лучшая девушка на свете! И ёж уже помчался по полам по коврам искать себе приключений и знакомств. Естественно, никого он не нашёл, вернулся к нам в прихожую, где мы обнимались, и говорит:
- Лапке бовьно.
- Ёж, во даёшь! Как-так, лапке больно? Показывай давай.
Мы посадили ежа на диван и стали осматривать. Вроде бы все лапки целы-здоровы, обычные ежовые ладошки, очень похожие на человеческие. А в уме моём как давай всё связываться! Так вот почему он кувырком передвигается; так вот жеж почему днём ёж колбаской катается, а ночью топает "ты-ты-ты-ту - ты-ты-ты-ту"...
- Я летел к вам. В фортофьку хотел, а она - Быф! - и захлопнулафь.
Он хлопнул в ладошки и показал как это было.
- Ударилфя... - продолжал он, - Вот и офталфя тут. Уже третью нофь домой попафть не моху.
-Так вот оно что! - и я немного загрустил.
Как же так? Он застрял у меня, а его дома ждут.
- Да-а. Фкоро полетим понафтояфему. Пора профыпатьфя.
- Так ты сейчас спишь? - удивилась Лиза и взглянула сначала на меня, а потом обратно на нашего ёжного гостя.
- Фпю. И пробую летать...
Я посмотрел в глаза Лизы и всё понял. Ёжики - это любовь.

Поднявшись с постели, я поплёлся на кухню, откуда доносились завтраковые звуки и запахи. Это мама. Она уже почти приготовила нам с братом по порции яичницы и даже не собиралась нас звать. Знает, что мы и сами учуем, даже во сне, и придём.
Я заглянул через мамино плечо в сковородку, где жарились яйца:
- Спасибо, мам.

За окном уже рассвело. На голых ветках деревьев, что видны с высоты мансарды, пробиваются почки. Распевают свои новые песенки недавно вернувшиеся из-за моря птицы. Солнышко выглядывает из-под облачка и светит прямо мне в лицо, от чего становится так тепло и приятно на душе. Семейство ёжиков пролетает мимо моего окна, белых таких, пушистых. Мама ежиха летит первой и умело так лавирует, лёгким движением двух ладоней она поворачивается назад, а там - ежата машут лапками, бултыхаются в силе тяготения, но гребут вслед за ней. А вот и наш фыркающий ёжевый друг! Машет мне выздоровевшей лапкой и улыбается. От этих взмахов его переворачивает на спину, он крутится вокруг собственной оси и смеётся. Растекаюсь в улыбке и машу ему в ответ. И после этого утренний свет, льющийся с неба стал ещё утренней и приятней... А ощущение такое, что так всегда и было.